марта
«Потерянным поколением» назвал родившихся в 1970—1980-х годах экс-премьер Италии Марио Монти. Сегодня об этом поколении говорят еще жестче: «проклятое». Банки.ру изучил, как живет «проклятое» поколение в Италии. Тем более что и в России нарастают проблемы с трудоустройством в категории 35+.
Не жили хорошо, нечего и начинать
Самая тяжелая ситуация с безработицей в Италии — среди тех, кому сегодня за 30 и за 40 лет, а их пенсия в будущем может оказаться немногим более 300 евро — на порядок меньше, чем у их дедов. Как получилось, что наиболее пострадавшими в последнем кризисе оказались вовсе не молодежь, не имеющая никакого профессионального багажа, а те, кто уже должен был бы обзавестись достаточным опытом, чтобы противостоять проблемам на рынке труда?
Спойлер: виноваты политики, сами итальянцы и немного американцы. Но сначала давайте посмотрим на сухую статистику: что такого ужасного происходит с итальянцами в самом расцвете лет?
Экономика Италии начинает выходить из затяжного кризиса. Безработица в стране наконец начала снижаться: 13 марта опубликованы официальные данные за 2017 год: безработными остаются 11,2% трудоспособного населения (по сравнению с 11,7% в 2016 году). Это самый низкий показатель за последние четыре года. Правда, снижение произошло не во всех возрастных группах: среди тех, кому сегодня 35—49 лет, безработица пока просто перестала расти. И это уже большой успех. Предыдущие данные, опубликованные в августе прошлого года, говорили о том, что в категории людей 35—49 лет число безработных увеличивается самыми быстрыми темпами — плюс 2,1%, или 234 тыс. человек, за предыдущие 12 месяцев. В этой возрастной категории еще и самая высокая доля тех, кто ищет работу в течение долгого времени. А также тех, кто уже перестал ее искать.
Традиционно во всем мире именно молодежь — наиболее уязвимая категория, в странах ОЭСР уровень молодежной безработицы обычно вдвое превышает средний показатель. В Италии эта разница еще выше: в конце 2017 года молодежная безработица хотя и снизилась, но все равно достигает 32,7% (по сравнению с 34% годом ранее). Однако сегодня именно в этой категории, 25—34 лет, уровень безработицы снижается самыми быстрыми темпами. Выходящая из кризиса страна дает молодым надежду на лучшее будущее. У тех, кому сегодня за 40, такой надежды уже нет.
Экономическая ситуация, в которой оказались родившиеся в 70—80-х годах прошлого века, неблагоприятна сегодня и несет негативные последствия в не очень отдаленном будущем. Сегодня — в виде крайне низкого уровня рождаемости, самого низкого в Европе после Португалии. На одну итальянку в среднем приходится по 1,39 ребенка, в то время как средний показатель по Евросоюзу — 1,58. Что неудивительно: помимо высокой безработицы, Италия отличается низкими зарплатами. В 2017 году средняя зарплата в стране до вычета налогов составляла 1 560 евро.
Завтра это поколение останется практически без пенсий. Даже несмотря на постоянно увеличивающийся срок выхода на пенсию. В Университете Питтсбурга проводили исследования о пенсиях в странах ОЭСР: расчеты показали, что те итальянцы, кто родился в 1980-х годах, будут получать при выходе на пенсию в среднем 340 евро в месяц. Для сравнения: сейчас минимальная пенсия в Италии составляет 540 евро, при этом 28% пенсионеров получают пенсию в 1 500 евро, а еще 14% — 2 000 евро в месяц.
«У моего деда пенсия — 3 600 евро, — рассказывает 41-летний программист Францеско Росси. — Он оставил нам квартиру на площади Ре ди Рома (почти центр Рима. — Прим. Банки.ру) и арендует виллу в Панаме, на берегу моря. Весь штат у него — горничная, кухарка, прочие — девчонки 20-летние. Какой стыд…» Допустим, не стыд, а зависть: ни Францеско, ни кому-либо из его кузенов и друзей такой старости уже не светит. Хорошо, что вообще есть работа: в Италии накопилась немалая армия людей, которые к своим 40 годам ни разу в жизни не работали. Каждая публикация в прессе, касающаяся рынка труда, сопровождается сотнями комментариев тех, кто отучился в университете, но за следующие 10—15 лет так и не смог найти подходящую работу.
Сегодня в Италии существуют два мира: старых и молодых. И корни проблем молодых отчасти можно найти в мире их отцов и дедов.
«Социальная бойня»
Италия оказалась в числе тех стран, кто сильнее всего пострадал от кризиса 2008 года. За период 2008—2016 годов ее ВВП сократился на 22,3%. Естественно, такой спад повлиял и на рынок труда, но это был, к сожалению, уже не первый удар, который пришелся на поколение нынешних 30—40+. До этого был переход на единую европейскую валюту, который обострил все проблемы итальянской экономики, ранее нивелировавшиеся постоянной девальвацией национальной валюты — лиры.
Главная проблема, пожалуй, состоит в том, что на фоне разворачивающегося структурного кризиса экономики власти принялись за реформу рынка труда. В 1997 году у работодателей появилась возможность нанимать сотрудников по договорам, напоминающим договоры подряда (временные и с перекладыванием социальных обязательств на самого работника), а также в целом облегчали наем на условиях временного контракта. Все это должно было помочь бизнесу развиваться более активно, не чувствуя постоянно на своем горле жесткой хватки профсоюзов.
«В годы, когда шло обсуждение по поводу так называемой эластичности рынка труда, многие эксперты, и я в том числе, полагали, что в этом не будет ничего плохого. Тем более что эта инициатива должна была бы стать лишь первой из целого ряда запланированных реформ на рынке труда, — говорит социолог и проректор университета Сапиенца (Рим) Марио Морчеллини. — Другие реформы так и не случились, эластичность быстро превратилась во временную работу. Мы ошиблись».
Итогом этой реформы стало то, что Морчеллини называет «социальной бойней». Те, кто входил на рынок труда с 1997 года, стали «поколением временных работников», как их называют в Италии. А временный контракт — это несколько хуже, чем просто эмоциональный дискомфорт от отсутствия стабильности.
Типичный пример: школьная учительница английского языка из Рима Кьяра Гуаданья, 37 лет. Она никогда не имела постоянного места работы: каждый сентябрь местный департамент образования сообщает ей, в какой школе она будет работать в текущем учебном году и какая будет нагрузка. Нет гарантий, что ей дадут полную ставку, возможно, половину. Но тогда она будет получать половину зарплаты. А раз так, то Кьяра не может взять ипотеку, потому что не может гарантировать банку постоянный доход. Она живет с родителями, но если бы захотела жить отдельно, то могла бы столкнуться и с проблемой аренды: многие владельцы квартир предпочитают жильцов с бессрочным рабочим контрактом. А его Кьяре ждать еще не один год: когда департамент образования решит, что вакантное место учителя в данной школе можно уже занять постоянной ставкой, а не временной, он пригласит первую кандидатуру из листа ожидания. Кьяра тоже в этом списке, но шутит, что до нее очередь дойдет ближе к пенсии.
Такова временная работа, которая предоставляется государством. В частном бизнесе ситуация куда более жесткая.
Нельзя сказать, что в Италии не пытаются решить проблему безработицы. И на уровне государства, и на уровне регионов существуют программы поддержки занятости. Но все они рассчитаны или на молодежь, или на людей предпенсионного возраста. Поколение 35—49 лет оказалось невидимым для программ помощи. Например, за сотрудника младше 29 лет компания платит существенно меньше налогов, и, таким образом, перед работодателем есть выбор: нанять молодого сотрудника и несколько лет экономить на налогах или нанять более взрослого. Кого бы выбрали вы, если учесть, что оба кандидата одинаково не имеют опыта работы или даже специального образования?
Проблемы 35—49-летних оказались законсервированы на долгие годы. «И сегодня мы вышли из кризиса экономического, но не вышли из кризиса социального», — говорит Марио Морчеллини. Но причины у этого кризиса — глубже.
И на уровне государства, и на уровне регионов существуют программы поддержки занятости. Но все они рассчитаны или на молодежь, или на людей предпенсионного возраста. Поколение 35—49-летних оказалось невидимым для программ помощи.
Конец золотой эпохи
Если внимательно посмотреть на статистику, на ситуацию с временной работой, на уровень безработицы и зарплат, то кажется почти невозможным, что такая ситуация может существовать в демократическом государстве. Тем не менее настоящей дискуссии, жесткого требования перемен в стране нет. Кому не нравится ситуация с работой — уезжают, желательно, сразу после окончания учебы. Поток молодых эмигрантов постоянно растет: так, в 2016 году из страны уехало 49 тыс. человек в возрасте 18—34 лет: на 23% больше, чем годом ранее. Те, кто остался, или работают, или жалуются, но жалуются вяло. В Италии безработица среди молодых не несет такой социальной остроты, как в других странах. Почему? Да потому, что у тех безработных, кому сегодня за 40, или тех, кому еще только за 20, есть возможность не работать. Спасибо обеспеченным родителям. Нынешние пенсионеры — самое богатое послевоенное поколение Италии. И они вполне в состоянии содержать своих великовозрастных детей и внуков. Что многие и делают — без зазрения совести.
После Второй мировой войны Италия переживала экономический бум: в конце 1950-х — начале 1960-х годов ВВП рос темпами, превышающими 6% в год, по темпам промышленного роста Италия уступала только Японии. В период 1953—1962 годов объем промышленного производства в Италии вырос втрое. Этому немало способствовали инвестиции из США, которые шли в страну в том числе и потому, что Италия превратилась в главный форпост США и НАТО на Средиземноморье и оставалась им на протяжении всего периода холодной войны.
После распада СССР потребность в многочисленных военных базах у США пропала, а вместе с этим пропало и желание вкладывать в Италию много денег. А сама по себе программа модернизации, запущенная после войны, не только стимулировала промышленность, но и усилила разрыв в экономическом развитии севера и юга страны. Да и промышленность постепенно начала переезжать из Италии в страны с более дешевой рабочей силой: в 2010—2013 годах решался вопрос о закрытии итальянских фабрик Fiat, производительность труда на которых была в пять раз ниже, чем на польских.
Но пока в стране были деньги, итальянцы жили очень комфортно. «Они получали номинально вдвое больше нас, но они не работали при этом вдвое больше», — говорит 42-летний Лука Бонанни, налоговый консультант. Существенная часть личного благосостояния была сделана именно в послевоенные годы.
Более того, в 1980-х годах был период, когда для получения права на пенсию было достаточно поработать 15 лет, шесть месяцев и один день. То есть можно было выйти на пенсию к 40 годам. И получать при этом 90% от последнего заработка плюс выходное пособие. Это тоже создало очевидные перекосы, за которые расплачиваются нынешние молодые — в виде крайне высоких налогов. Пенсионная нагрузка на бюджет составляет сегодня 15,6% ВВП, или 240 млрд евро, в год.
По большому счету, это был не вполне заслуженный образ жизни. Но он был, и к нему привыкли. Многие молодые итальянцы считают ту, ушедшую, жизнь правильной и не согласны мириться с новой — где надо работать больше, получать меньше, и есть риск всю жизнь проработать по временным контрактам. Лучше уж не работать вообще. В знак протеста.
Любимый домашний котик, 40 лет
«Молодежь живет не в своем собственном мире, а в мире своих родителей, как любимый домашний котик: весьма вольготно, но без права голоса», — пишет в своем блоге экономист Маурицио Питтау. Крыша над головой есть, мама всегда накормит, а папа даст карманных денег — некоторых эта жизнь вполне устраивает и в 40 лет.
Потому что если внимательно посмотреть на частные истории тех, кто работу найти не может, и тех, кто работает, то окажется, что разница лишь в том, что одни работать хотят, а другие — нет. В конце концов, если работы нет в твоем городе, то можно переехать в другой. А если работы нет все равно, то можно создать ее самому.
Именно так решил поступить Марко Баттиста, когда его второй раз уволили. «Я понял, что уже никогда не буду работать с бессрочным контрактом, и, чтобы меня больше никто не увольнял, решил открыть свой бизнес», — рассказывает владелец салона печати, где можно заказать печать на текстиле, керамике и других фактурах. Пришлось почти в 35 лет вернуться к родителям, чтобы сократить расходы, но оно того стоило: сегодня, к 39 годам, Марко живет в своей квартире, купленной в ипотеку, работает больше, чем когда-либо в жизни, но рад, что смог наконец позволить себе жениться и завести ребенка.
Я понял, что уже никогда не буду работать с бессрочным контрактом, и, чтобы меня больше никто не увольнял, решил открыть свой бизнес.
Создать свой бизнес решила и Елена Репман, которая переехала в Рим из Москвы в 2010 году, где последние три года перед отъездом возглавляла отдел технологического развития в банке «Зенит». В Риме она закончила программу Master по европейским финансам, сдала квалификационный экзамен в Гильдию финансовых консультантов, членство в которой дает право на работу по специальности. Но найти саму работу так и не получилось: у Елены не было своей базы клиентов. Опробовав разные варианты, Елена решила открыть свою компанию «Исследования без границ». Она оказывает консалтинговые услуги в сфере бизнеса и образования российским и итальянским компаниям и университетам.
Но бывает и по-другому. 35-летний Себастьяно Чиотти из небольшого городка в регионе Лацио жалуется, что не может найти работу уже который год. Недавно, правда, ему предложили место продавца в зоомагазине за 700 евро в месяц, но он отказался: ни должность, ни зарплата не соответствовали ожиданиям Себастьяно. Правда, у него нет знаний, чтобы претендовать на рабочие специальности (например, сантехник или электрик), да и непрестижно сейчас итальянцам заниматься «ручным трудом». Это удел эмигрантов (хотя и вполне высокооплачиваемый удел). Нет у него знаний и для работы в офисе: за плечами только школа. Но претензии есть.
«Я целыми днями плачу, эта жизнь невыносима, — сетует 30-летняя Моника Сарчина. Пять лет после окончания университета она рассылает резюме, но получает отказы. — Я не могу уехать за границу — я единственная дочь. Я не могу с подругами пойти в бар, у меня нет личной жизни, потому что у меня нет денег и государство лишило меня работы». А в это время ее ровесница, приехавшая из России, получая образование в университете, полдня работает в небольшой гостинице в центре Рима за 700 евро в месяц, с которых оплачивает жилье, учебу и покупает продукты. На бар с подругами, правда, уже почти не остается ни сил, ни денег.
«Но почему я с высшим образованием должна работать горничной?» — оскорбляется, слушая эту историю, Моника. Ответ, что работа на полдня не отменяет поиск лучшей, зато дает некоторую финансовую свободу, ее не устраивает. «Ну, я не хотела бы в своем возрасте убирать за другими», — заявляет 41-летняя служащая офиса Беатриче Учелло. — Но если бы не было другого варианта, я бы и туалеты мыть пошла, лишь бы не возвращаться к родителям и не садиться им на шею в 40 лет».
Дать шанс
Экономический кризис наложился на особенности итальянской жизни — отсутствие социальных лифтов, меритократию, протекционизм, слишком сильные семейные узы и т. п. — и породил целую армию людей, которые готовы ждать милости от природы, но не брать ее силой. Социолог Марио Морчеллини призывает власти обратить внимание на эту прослойку, пока не стало слишком поздно: с годами эти люди будут создавать все более сильное давление на систему здравоохранения и пенсионного обеспечения. Ведь и родительские пенсии однажды прекратятся…
Еще большего внимания новых властей должны заслуживать работающие люди 35—49 лет. Выше мы писали о том, что сегодня работники уходят на пенсию с выходным пособием и пенсией в 90% от последнего заработка. Те, кто родился после 1 января 1970 года, выйдут на пенсию почти в 70 лет, без всякого пособия и с пенсией в 36% от заработка. Морчеллини говорит о том, что важно создать им условия, которые позволят накопить на пенсию в будущем и быть чуть более уверенными в своем настоящем. В качестве одной из практических мер он предлагает поднять минимальный возраст кандидатов на госслужбу, что позволит отсечь вчерашних выпускников. Сами же итальянцы говорят о том, что было бы неплохо ограничить возможность временного найма, а также снизить налоги, которые сегодня описываются по схеме «До августа работаешь на государство, после августа — на себя».
