апреля
Есть ли понимание того, сколько действующих нефтяных скважин после подписания сделки ОПЕК+ придется консервировать России?
— Соглашение об ограничении производства в рамках ОПЕК+ с учетом не входящих в альянс стран позволяет сократить число консервируемых скважин в нашей стране до 18 тыс единиц. Если брать только низкодебитные (дебит — объем добычи за единицу времени — «МК») скважины, то падение общей добычи в России составит от 6,5 до 13 млн тонн нефти. В будущем году нашей стране в рамках нынешних международных условий придется законсервировать около 14 тысяч скважин.
— Насколько подобный масштаб закрытия болезненно отразится на рынке?
— Средняя производительность российских скважин — 5 тонн в сутки. Если консервировать старые, советские низкорентабельные объекты, то пришлось бы закрывать чуть ли не половину всех имеющихся скважин (по разным оценкам, всего их от 140 тыс до 160 тыс – «МК».). Речь о скважинах, дебит которых составляет всего 1-2 тонны в день. Их фактически приходиться поддерживать искусственно. Вдохнуть в них вторую жизнь поможет только капитальный ремонт. Новые, «свежие» высокодебитные скважины закрывать нерационально.
— В чем заключается смысл консервации скважины?
— В России эксплуатируется достаточно большое количество скважин в так называемом режиме «растворенного газа». Пластовое давление в таких скважинах упало ниже точки насыщения, и они являются первыми кандидатами на консервацию.
Предварительно готовится проект консервации скважин, который должен быть одобрен надзорным органом. Процесс консервации достаточно длительный. Не случайно горели нефтяные скважины в Кувейте и Ираке, когда в конце 1990-х годов там начинали возникать военные конфликты. Пожары на сотнях скважин произошли потому, что из-за форс-мажора их не успели заглушить.
Обычно консервация добывающих скважин осуществляется с учетом возможности дальнейшей разработки. Консервацию используют в следующих случаях: либо нарушаются нормы безопасности и возникает аварийная ситуация; либо скважина становится нерентабельной из-за малого дебита. Или из-за изменения цены на нефть.
Порядок консервации скважин на период до года такой: из скважины поднимается на поверхность рабочее оборудование; ствол скважины промывают и очищают; потом заполняют тяжелым раствором, противодействующим пластовому давлению.
При длительной консервации в скважинах над перфорированным участком выше кровли пласта создают цементные мосты. Остальная часть обсадной колонны (конструкция для крепления буровых скважин – Н.М.) заполняется нефтью или дизельным топливом. С задвижек устьевой арматуры снимают штурвалы, на фланцы ставят заглушки, манометры герметизируются. Дважды в год состояние скважин проверяют.
— А как потом расконсервируют скважину?
— Расконсервация и пуск в эксплуатацию может длиться несколько месяцев. Особенно долог процесс повторного вызова притока нефти. Бывает, скважина начинает давать нефть только через полгода.
После расконсервации скважина может «забыть» о том, что была в эксплуатации. Нефть обладает такими качествами, которые называют «реологические свойства». То есть она обладает своеобразной памятью. Если остановить добычу, нефть осаждается в порах и привести ее «в движение» впоследствии становится затратно: это требует использования современных технологий.
— Чем отличается от нашего технологический процесс консервации сланцевых месторождений в США?
— Технологии примерно одинаковые и уже давно отработаны. Другое дело, что сланцевая нефть — это особенный сорт углеводородов. Ее добыча сопряжена с крайне низкой пористостью сырьевых пластов, что затрудняет добычу.
Для повышения отдачи американцы применяют метод, который называется гидроразрыв пласта. Он сопряжен с закачкой тысяч тонн специальной жидкости под высоким напором. Создаются ходы для нефти. Пласт становится проницаемым и по образовавшимся трещинам «черное золото» подходит к скважине.
Эта технология активно отрабатывается последние 20-30 лет. Ее применение позволило американцам вырваться на первые позиции среди добывающих стран мира. Себестоимость такой добычи обходится недешево — $30-40, а иной раз и $50 за баррель. При нынешних ценах такое сырье не выдерживает конкуренции с традиционной нефтью. Себестоимость добычи «черного золота» на Северном море или в Мексике не выходит за рамки $10-12.
Возможныех вариантов сочетания факторов геологического и технологического характера, необходимых для определения «восстановления здоровья» скважины, тут несколько тысяч. Выбрать оптимальный — крайне сложно.
— Некоторые авторитетные представители отрасли ссылаются на технологические особенности разных добывающих регионов мира. Если в Саудовской Аравии для снижения добычи достаточно лишь «перекрыть задвижку», то в России остановка производства может привести к краху проекта — и необходимости дополнительных работ, сопоставимых с теми, которые уже были сделаны при вводе месторождения в промышленную эксплуатацию. Что делает наши потенциальные потери гораздо более высокими. Это действительно так?
— Не совсем. Понятие «перекрыть задвижку» — весьма условное. Оно тоже требует множества технологических операций.
Конечно, добыча на низкорентабельных объектах в России может быть прекращена полностью или же приостановлена до «лучших времен». Но скважины, производительность которых находится на допустимом по себестоимости уровне, технологически можно варьировать с помощью штуцера, через который поступает сырье. Сужая его отверстие, можно изменять объемы производства углеводородов.
Такая технология широко применяется по всему миру — не только в Саудовской Аравии, но и в России. Снижая добычу, все участники сделки будут использовать максимум допустимых способов для сокращения производства и сохранения сырьевого фонда. Каждый собирается оставить за собой возможность при случае оперативно увеличить производство, если спрос на рынке вырастет.
— Так все–таки: экономические потери нефтяной отрасли России в результате сделки ОПЕК+ будут выше, чем у наших основных конкурентов – саудитов и американцев – или нет?
— В России коэффициент извлечения нефти, то есть отношение между объемом извлекаемых и объемом геологических запасов, минимальный по сравнению с другими странами. Зачастую производителю приходится довольствоваться всего 30% извлеченных запасов, которые содержит нефтяной пласт, а остальные 70% ресурса остаются в недрах.
Необходимо стремиться к использованию новых технологий, позволяющих повысить отдачу скважины после ее реабилитации. Американские производители научились извлекать до 50% ресурсов месторождения.
Нельзя упускать из виду, что наши основные зарубежные конкуренты заранее обладают преимуществом перед Россией. В нашей стране максимальный дебит (объем добычи в единицу времени – Н.М.) новой скважины не превышает 200-300 т в день. В свою очередь, в Саудовской Аравии большинство новых скважин способны выдавать до 700-750 т в сутки.
Эр-Рияд располагает примерно двумя тысячами высокодебитных скважин, тогда как России, чтобы добиться аналогичных производственных результатов, приходится эксплуатировать более 100 тыс. скважин, а США вынуждены задействовать свыше 500 тыс скважин. Саудовской Аравии гораздо дешевле наблюдать за небольшим количеством высокодебитных скважин, нежели России и США вести контроль над сотнями тысяч малодебитных нефтяных скважин.
Если же давать какую-то обобщающую оценку российских потерь, то в результате всех происходящих флуктуаций цен на рынке нефти российский бюджет может не досчитаться в текущем году до 30 млрд долларов.
